Аудиенция

Я не сразу понял, что умер. Просто, что-то мне показалось странным. Скорее всего то, что светлый и длинный коридор где я сидел на обитой дерматином скамейке напротив двери без таблички был абсолютно пуст. И тишина была необыкновенной и подозрительной.

Цепочка событий в моей памяти со скрипом стала разворачиваться в обратной последовательности: какой-то коридор из света, ощущение полета в собственной машине, очень нецензурное слово которое я в крике продлевал до последнего делая акцент на букве «я», какой-то странный отрыв от земли больше похожий на взлет самолета, мысль мелькнувшая перед отрывом: «Я не вписался в поворот!», красивый серпантин — Французские Альпы…

На мне была та же рубашка, те же джинсы и туфли. Крови не было. Если бы я попал в больницу, я должен был очнуться как минимум в палате, в гипсе под капельницами. Больницы я не помнил. Капельниц и врачей тоже. Может я просто об этом забыл? Может я хожу в поликлинику? Впрочем, странно ходить в поликлинику в той же одежде, в которой я должен был погибнуть. А значит? Я что, умер? Очень странное ощущение: помнить о том как ты не вписался в поворот и сидеть в глубокой тишине в длинном коридоре. Странно, что нет ни волнения ни страха. Значит, все-таки, я умер.

«Проходите» — женский, милый голос возникший сразу и везде вырвал меня из потока воспоминаний. Дверь открылась. Я встал, отряхнул по привычке что-то невидимое, зачем-то прокашлялся и вошел в открывшуюся дверь. Мужчина лет сорока в дорогом, кажется от Gucci костюме сидел за вполне современным стильным полупрозрачным столом и что-то печатал в своем ноутбуке. «И здесь Apple!» — подумалось мне. — Присаживайтесь – тихим и бархатистым голосом предложил мужчина. — Я умер? – мне сразу же показалось, что фраза прозвучала глупо и неуместно. Мужчина, продолжая печатать и даже не взглянув на меня кивнул.

Мне стало немного грустно. Не от того разумеется, что такой как мне казалось раньше торжественный момент может оказаться таким, мягко говоря, обыденным, а оттого, что человек на которого я возлагал последние надежды на получение достоверной информации просто не обращает на меня внимания.

— Вы Бог? Наконец-то человек оторвался от своего ноутбука и посмотрел на меня. — А вы что, верили? — Ну, как бы да… – неуверенно соврал я. — Тогда да. — А если бы не верил? — Если бы не верили, я бы представился, например, хозяином прачечной – с улыбкой, но как-то очень убедительно сказал мужчина. — И что сейчас будет? – я слегка волновался. — Ничего не будет. Вам надо снять одежду. Это обычная процедура. Таковы правила. Видите, здесь есть дверь? Это что-то типа кабинки для переодеваний, что ли. Вам надо туда пройти, снять одежду и бросить ее в черную дыру. Вы ее там сразу заметите эту черную дыру. Идите. — Простите, я не очень понял… Вот так вот все просто? – я не мог в это поверить — Я же умер! И что, теперь мы говорим о какой-то одежде?! — Послушайте. «Умер» — это ваше восприятие произошедшего. И вы можете продолжать думать так как вам хочется. Здесь, слава Странностям, вам никто ничего не запрещает. Таких как вы у меня ежеминутно около трех тысяч. А я, заметьте, работаю круглосуточно, без выходных, в течение вечности — мне показалось, что Он мне подмигнул – Поэтому, не драматизируйте. Вы не умерли. Вы просто больше не отражаетесь в зеркалах. Хотите увидеть? Я вам сейчас все покажу. Подойдите…

Я встал (чувствуя необыкновенную для такого странного случая бодрость) и подошел к стильному полупрозрачному столу. На стене слева от стола висело огромное зеркало. То что я увидел, мягко говоря меня поразило. В зеркале стояли джинсы с заправленной в них рубашкой! Любимые туфли от Hermes завершали весь этот явно непредвиденный сюрреализм. Мне подумалось, что в последний раз такую картину я видел в голливудском фильме «Невидимка». Легкий шок я безусловно испытал…

— И что будет, когда я разденусь? – спросил я, вдруг вспомнив военкомат. — Ничего. Абсолютно ничего – сказал мужчина и записал что-то на небольшом листке бумаги желтого цвета. На мгновение, мелькнули часы «Vacheron Constantin». «На правой. Как у Путина» — зачем-то подумал я. Точнее, мысль сама пришла. Я даже подумал, что в данной ситуации такого рода мысли неуместны.

«Кабинка» оказалась довольно просторной комнатой, полностью увешанной зеркалами. Я видел, как в комнату заходят джинсы с заправленной в них черно-полосатой рубашкой от “GANT”. Зрелище понятно, не для слабонервных. При этом, свое тело я видел, как обычно. Это добавляло некую пикантность в происходящую фантасмагорию. Глядя в отражение, я видел, как сама комкается рубашка, как превращаются в забавную гармошку джинсы, отлетают от невидимых ног туфли и носки; я видел, как скомканные рубашка, джинсы и туфли вдруг поднимаются с пола и с силой ураганного ветра как сгорающий в атмосфере спутник исчезают в Черной Дыре. «Космический нужник» — мелькнула крамольная мысль.

Свое же тело я видел как обычно, отчетливо и ясно. Каждую родинку. Каждую волосинку. Пальцы, плечи, даже сломанный нос, когда скашивал глаза. Но в зеркалах я не отражался. Вот в этом вся жесть! В зеркалах жила вечность. Или бесконечность. Даже не знаю. Меня в них точно не было. Это не очень приятное ощущение. Но я почему-то был абсолютно спокоен. Мое невидимое тело вышло из комнаты. Мужчина, называвший себя Богом, сидел по-прежнему за столом и кажется играл в «Косынку».

— Это чистилище? Я теперь попаду в Ад? Или в Рай? – видимо, я осмелел до способности оригинальничать. Мужчина оторвался от компьютера и посмотрел на меня отсутствующим взглядом. «Похож на Джони Деппа» — это моя очередная крамольная мысль. — Кстати, как вы меня видите? – спросил Он. — Как мужчину, в дорогом костюме с дорогими часами похожего на одного известного киноактера – обнаглел я. Мужчина улыбнулся. — Ну вот, а говорили, что верили. Значит не особо-то и верили, раз так видите – с улыбкой произнес Бог – Впрочем, это всё неважно. Какая разница… — А что, вас все по-разному видят?

Мужчина кивнул. Было видно, что этот вопрос ему изрядно надоел. Он встал, закрыл крышку ноутбука, поправил на руке часы зачем-то щелкнул пальцами и направился к серебристого цвета двери. Благородное серебристое покрытие никак не сочеталось с легкомысленной надписью, сделанной грубо и развязано, очевидно, баллончиком с красной ацетоновой краской: «Петя + Песя = ХЗШ» — Пойдемте со мной – он произнес так, что отказаться от предложения не смог бы даже Джорж Буш.

Серебристая дверь бесшумно открылась. Мы прошли узкий, но достаточно хорошо освещенный коридор и вышли в огромный зал. Зал все-таки больше напоминал огромный открытый стадион. На стенах «закрытого стадиона» висели огромные, размером в футбольное поле щиты, усеянные маленькими вспыхивающими лампочками. Мы шли по белому мраморному полу в центр этого огромнейшего сооружения. Посреди «стадиона» стоял стол с одной единственной красной кнопкой. Такую кнопку я видел когда-то на Земле. Кажется, в телепрограмме «ХФактор». Или еще где-то. Обычно, ведущие популярных шоу используют такую выразительную кнопку, чтобы оборвать чье-то нудное выступление. Ситуация прямо скажем фантасмагорическая.

Модный мужчина, не побоявшийся назвать себя Богом просто подошел к столу и ловко уселся на его край. «Ведет себя довольно развязано для Бога» — ужасные мысли заставляли меня краснеть. Я был уверен, что Он все мои мысли считывает. — Вы абсолютно свободны – торжественно заявил Он. — В каком смысле? – поинтересовался я, настраиваясь на глубокую философскую беседу. — Во всех. Вы можете делать все, что угодно. Жить, где угодно. Присутствовать где угодно. Быть в чём угодно. Вы просто не будете отражаться в зеркалах. Точнее, с этого момента, у вас не будет никаких проблем с телом. Его у вас просто нет. В этой Вселенной только вы и я видите ваше тело. Вы же видите сейчас свое тело? То, с которым умерли?

Я кивнул.

— Ну вот, – продолжал Он — для остальных вы просто Дух, невидимка, сгусток нейтринной массы в фокусе; рекогерирующий фантом, частица сознания. И все это навсегда! Вы же мечтали о вечности?! Ну вот, вуаля! И еще. Помните: вы никому ничего не должны. Вы можете присутствовать в любой точке Вселенной, в любой галактике, на любой планете. Вы просто, всего лишь, не отражаетесь в зеркалах. Вас просто нельзя пощупать. Впрочем, и вы ничего не можете пощупать – почему-то уже с грустью заключил мужчина. — А что это за лампочки? – невидимым пальцем я указал на огромные щиты. — Это лотерея. — Беспроигрышная? – кажется, я освоился. — Гаснущие лампочки – это смерть. Вспыхивающие – это – рождение. Смерть и рождение людей. Именно людей. На планете Земля. Буквально несколько минут назад погасла одна из миллиардов лампочек – и вот вы здесь. Я специально привел вас в этот зал. Есть и другие залы. Животные, растения, насекомые – таких залов много. Хотите посмотреть? — Нет. Меня устроит зал для людей. Пока. Ну, и как в эту лотерею играют? — Просто! Нажимаете на кнопку, и где-то рождаетесь. Разумеется, забывая о нашем с вами разговоре. — Так все просто? — А зачем усложнять? Все, попадающие сюда, ежедневно играют. Никто, почему-то не отказывается. А я и не хочу знать, почему никто не отказывается. Просто все играют – улыбаясь продолжал Бог. — А выбрать, например, место или хотя бы родителей можно? — Нет. Я же сказал — это лотерея! Что за вечные вопросы в этом зале?! — Может, мы с вами договоримся? — я похлопал по месту, где у меня раньше находился бумажник, и мгновенно осознал, что сморозил очередную неуместную глупость. — У вас нет с собой денег. Бог улыбнулся. — Будете играть? Если нет, то, простите, у меня много дел.

Мне показалось, что Он слегка раздражен.

— Нажать на кнопку? И всё? — Можете этого не делать! Я же говорил. Вы свободны! Перед вами вечность. И бесконечность! Что здесь непонятного-то?! — А мы с вами еще встретимся? Мужчина посмотрел на меня, как на школьника, перепутавшего Африку с Южной Америкой. — Обязательно – улыбнулся Бог.

Когда я нажал на кнопку, я абсолютно отчетливо услышал свой пронзительный крик. Мне было абсолютно ясно, что я нахожусь в каком-то, ранее не известном мне городе Хилок. Это где-то между Читой и Улан-Удэ. Увидел все это я как-то сверху. Издалека. Я почувствовал, как мое тело обхватывают чьи-то нежные руки. И знал я, что моя мама работает в школе учительницей. И преподает историю. И что папа мой, любит мою маму, но часто пьет и не приходит иногда домой. Почему-то, я знал, что акушерку зовут Галина Николаевна. Что у нее двое детей. Что она с трудом выплачивает кредит, взятый для того, чтобы купить старшему сыну компьютер. Почему-то, я знал, что муж ее из Красного Чикоя. И что он бурят. Я отчетливо услышал ее первые слова, адресованные лежащей заплаканной женщине, моей маме: «Поздравляю, у вас мальчик!»

Д. Д. Январь 2012